Журнал «Рязань CITY», февраль 2008, стр.32-39, г. Рязань, «Узорные шифры вселенной». Журналист – Ольга Сидорова.
«Сады моей души всегда узорны»
Николай Гумилёв.
Перед вами картины Алексея Акиндинова. Если вы их ещё никогда не видели, то первое, на что вы, конечно же, обратили внимание, – это «узоры», простые и сложные, как бы покрывающие картину или проступающие сквозь холст. Они разные. Например, картина «Нет…». На лице мужчины, который застыл у молчащего телефона, узоры округлые: в них словно пульсирует надежда. Всё остальное по отношению к нему негативно – и телефон, и пустые стены… Но чаще толкование картины даётся не так просто. Иногда она загадка и для самого автора. Немых картин у Акиндинова нет. Они словно разговаривают со зрителем. Сам художник назвал свой стиль «орнаментализмом». «Орнамент является как бы общей сетью, общей сутью пространства, воздухом, наполняющим картину. Орнамент и узор для меня являются информационным полем любого предмета – это напоминает движение электромагнитных волн, которые пронизывают всё пространство, где мы существуем.» 
Алексей Петрович Акиндинов.
Родился в Рязани в 1977 году. Член Союза Художников России; международной Ассоции изобразительных искусств – АИАП ЮНЕСКО. Постоянный участник Всероссийских и Международных выставок. Картины хранятся в музеях и частных коллекциях России, Германии, Франции, США. Например, картина «Политик» находится в частной коллекции Роберто Кавалли. Алексей Акиндинов внесён в «Единый художественный Рейтинг» художников России, включающий имена 36 тысяч признанных художников с 18 века по наше время. 
– В какой момент ты понял, что не можешь не писать картины?
– В детстве. Мой дед был художником. Где-то около пяти лет я начал разрисовывать обои, и однажды он не выдержал этого зрелища и вручил мне краски и кисти, натянул дерматин на деревянную рамку. Так я перестал рисовать на обоях…
– Интересно, что продолжение тот эпизод всё-таки получил. Насколько я знаю, теперь ты расписываешь стены, и твою монументальную роспись можно увидеть в некоторых магазинах и ресторанах. 
– Да, сейчас я большую часть времени посвящаю как раз такой работе.
– Один из твоих учителей заметил, что ты «не пишешь кистью, а рисуешь ей, как китайцы». Я вижу в мастерской множество кисточек разного калибра. Сколько их всего? 
– 64. Каждая для чего-то нужна, поэтому я их все помню.
– Недавно в Рязани выступал феноменальный лингвист Вили Мельников, человек, владеющий десятками языков. Говорят, он будто бы прочел в твоих узорах надписи на языке некоего племени, даже перевёл…
– Вили обнаружил, что какие-то фрагменты моих узоров он может читать, как тексты: они напоминают ему письмена каких-то малоизвестных племён. Мельников считает это примером «ченнелинга». Например, на картине «Баловень» он нашел около пяти языков и обещал прислать более точный перевод. Я и сам поразился тому, что он там прочитал! 
– Что же там оказалось написано?
– Сейчас зачитаю дословно. «На языках кохау-ронго-ронго, икшью, уавниффа и тлацкотекль: «Бросаю стеклянные камни сквозь каменеющее предвоздушье, держа на поводке времени стаю гончих трещин в волнах пересыхания реки, раздумавшей становиться переводчиком с языка её истока на диалекты дельты». 
– Твои картины носят не всегда понятные названия. Вот, например, что такое «Алерика Герика»?
– Вот как раз об этом я тоже планирую спросить у Вили Мельникова, на каком это языке и что могло бы означать? Самому интересно. 
Кто-то из критиков написал об одной из его картин: «Орнамент как бы парил над самим изображением, так, что между ними можно было просунуть ладонь». Но чаще изображение и орнамент переплетаются, вклиниваются друг в друга, как бы составляя головоломку – ключи к шифрам Вселенной. Рассматривать эти зашифрованные полотна можно долго, вглядываться в них, как в небо или в чьи-нибудь глаза. Наверное, именно так наши предки вглядывались в космос, давая имена планетам и созвездиям. Кстати, «звездочёт» – один из любимых образов художника. Какое-то время Алексей нешуточно увлекался астрономией и считает, что если бы не стал художником, то посвятил бы себя науке. Есть у него картины предчувствия, картины-предсказания. Это можно было бы назвать совпадением, но судите сами. В мае 2001 года Акиндинов начал, а в июне завершил картину «Терние». Скошенные силуэты домов, багровый фон, осколки небоскрёбов в нижнем углу холста, и в центре – одиноко сидящий на гробнице человек. Мало того, на полотне были «случайно» перепутаны символы земли и неба. Через два месяца, 11 сентября, весь мир облетела весть о трагедии в Нью-Йорке и Вашингтоне.
Беседовала Ольга Сидорова.
